БЕЗЕНГИЙСКИЕ СОБЛАЗНИТЕЛЬНИЦЫ

Горы - моя карма. Я уверен: и Ваша тоже. И мне не безразлично, что о них пишут. Когда пишут об альпинизме и пройденном маршруте, то чаще всего рассказывают о трудностях, преодолевших альпинистами. Интерес обоснован "жареными фактами", в которых нуждается и пресса, и читатель. Дефицит адреналина диктует тему. Такой подход - типичен для журналистов. Однако, не только за преодолением трудностей люди ходят в горы. Накануне нового сезона мы предлагаем Вам взгляд на привлекательность гор через призму красоты и женственности. Ни куда ни денешься - гора женского рода и, согласитесь, каждая гора имеет свой характер, тем более те шесть из них, за восхождение на которые награждают Почётным знаком "Звёзды Безенги". По крайней мере, такими они предстали перед автором статьи.
Мы спустились к хижине "Джанги". Удивительное создание с ласкающим женским именем. Здесь тихо, уютно и не холодно, а главное - на все случаи жизни есть крыша над головой. Я на земле. Точнее на камнях, но это уже те камни, которые не запорошены снегом и не залиты льдом. Они не уйдут из под ног в самый неподходящий момент и не потянут за собой. Они не из тех, что пролетают со свистом где-то рядом, заставляя укрыться по страусинному с головой под рюкзак и замереть на мгновение. Это мёртвое нагромождение камней, придающих величие и спокойствие Австрийским ночёвкам. Они дают уверенность, несмотря на то, что на некоторых камнях начертаны имена погибших. Имён много. Нас эта участь обошла стороной. Это приятно. Как приятно и ощущение - уверенно стоять на земле. Подобной уверенности не было несколько суток кряду. И вот, всё позади. Хватит испытывать себя. Не надо ограничивать и следить за собой, за своим шагом, за руками и скарбом - за что браться и куда ставить, за палаткой, чтобы установить её в надёжное место, а не на какой-либо зыбкий снежный мост или наспех срубленный ледовый гребень. При том думать: как бы ночью не cлинять с гребня вместе с палаткой даже пристёгнутым к верёвке. Как лечь, чтобы встать? Или разжечь примус, чтобы не спалить палатку. Всё в прошлом, хотя настоящее - есть ностальгическое отражение прошлого.
…Сижу на камне. Вечереет. Рюкзак сброшен. Блаженное состояние расслабленности и душевного равновесия. Напротив мрачная картина - Безенгийская стена. Там, где начинается стена - серость. На альпинистском языке - это мразь. Перевал Цаннер закрыт. Он напоминает подобие аэродинамического сифона, через который на Австрийки заносит непогоду. Ляльвер вообще не виден. Но вот порыв ветра разгоняет облака и оголяет знакомое плечо Гестолы. Она не та, что была днями раньше на подходе к этим ночёвкам: купающаяся в солнечных лучах вершина в образе стройной блондинки. Тогда она улыбалась и я отвечал ей взаимностью, хотя капли пота донимали меня как никогда. Странное состояние: час за часом идёшь под рюкзаком перегрузившись, проклиная всё и вся (в первую очередь себя), но вид знакомой горы (читай - прекрасной дамы), да насмешливые звуки "Любэ" в плеере - "А ну, давай наяривай…" подбадривают и отвлекают от надоевших лямок рюкзака и вообще - от усталости. Сама же пирамидальная Гестола - настоящее украшение Безенгийской короны. Бриллиантом природой огранки, вмонтированным в белое ожерелье из горных вершин, выделяется она своим величием и блеском. Однако сегодня поблекли её грани в сером вечернем тумане. Как некий символ красоты и достоинства Гестола тысячилетиями грациозно выписывает кастинг по снежному высотному подиуму. Она узнаваема теми, кто хоть раз побывал здесь. Гестола - визитная карточка района и, несомненно, первая из безенгийских гетер. На въезде она неизменно встречает Вас первой, а при отбытии - символично провожает последней.
Не первый год я в горах и много раз ловил себя на мысли, что образ горы, как аналог образа женщины, есть неотъемлемая часть альпинистской психологии и терминологии.
Далее мой взгляд скользит к вершине Катынтау. По форме она напоминает уходящую вдаль шхуну. Гений природы, возвысив вершину, создал вокруг неё снежные поля - аналог вздыбленных волн морских просторов. Образы не приходят сами собой. Они всплывают из памяти. Впервые гору - подобие корабля я увидел на Памире два десятка лет назад. То был пик Коммунизма ("первая леди" бывшего Союза, по нынешнему - пик Исмаила Самони). Возможно, это связано с тем, что сам я родом из Северодвинска. На берегу Белого моря живут потомки поморов, у которых к кораблям (и к подводным лодкам) отношение особо бережное. Словом, Катынтау - эдакий уходящий кораблик моей мечты, попасть на борт которого я не успел. Её снежник со скальным вершинным бастионом схож с вышеназванным пиком, но ниже. Близкие очертания, та же устремлённость в синь бездонного неба. В отличии от первого, на борту второго мне довелось побывать. Тяжко и скверно там на пути к восьмитысячной отметке. Скверно, но чертовски красиво. И не вкусив скверности, не поймёшь и красоту. Соблазн искушения победой сильнее тягост. На сравнениях и противопоставлениях устроен наш земной мир, а контрасты - основа мироздания и мироощущения. Странно, но полярность притягивает словно магнит. В унисон им подстраивается наша психика. Нет слов, Катынтау прекрасна. Характер её схож со сказочным образом спокойной, умиротворённой русской девушки. Видимо, характер породил форму. Нет, всё наоборот: гора сформировала, а позже и отточила свой же характер. Мне нравится, что при всей своей значимости Катынтау без особых претензий на лавры первенства. Известно, что скромность украшает даму, и вершину тоже. В силу своей скромности, она сторонится людей и пытается уплыть от них прочь. Не в пример своей соседке. Та современна и эффектна, стройна и капризна. Соблазнительна. Как и большинство блондинок, она сводит мужчин с ума. Мы не стали исключением: с Джангитау начинался наш траверс.
Альпинистам известно, чтобы понять маршрут нужно пройти его трижды: сначала глазами, затем - руками и ногами. И уж напоследок - опять взглядом. С давних пор я приглядывался к ней, но в сезон уходящего тысячелетия на Джанги и, тем более, на Шхару восхождений не планировал. Начать проект "Звёзды Безенги" я хотел с Коштантау, чтобы настроиться и по возрастающей категорийности идти далее. Обстоятельства сложились иначе. Вот и пришло время пройти его опять, на сей раз - глазами и воспоминаниями…
Гребень Безенгийской стены разделяет Грузию и Россию. Разделяет виртуально, поскольку на высоте границ нет. С юга глаз ласкают зелёные склоны с грузинскими сёлами и протянувшиеся кружевные нити сверкающих от солнца рек. Похоже, что жизнь там течёт размеренно. (Я всматривался вдаль, а воспоминаниями "улетал" в прошлое. Грузия - Грузия, как стала ты далека… Вспоминаются пурга и поиски калужских "чайников" - под Казбеком, Гергетская самеба, очаровавшая меня старинной простотой и, одновременно, удивительно строго-гордыми очертаниями. А разве забываемо само село Гергети с хождениями под проливным дождём по узким ночным улочкам в поисках адресата? А после - заполночная чарка обжигающей нутро грузинской виноградной чачи и неторопливая беседа с хозяином приветливого дома... Годами позже, работая в МАЛе, водил через Главный кавказский хребет в Сванетию молодых американцев, чтобы и самому тоже вкусить воздух Местии и отдать дань памяти Михаилу Хергиани… Я вспомнил и Джемала Келехсашвили, с которым здесь в Безенгах пройден не один маршрут… Но вернёмся из прошлого "на землю"). Им и солнце греет иначе. Там, вдали, Чёрное море, тепло и спокойствие... Северная часть российской окраины суровее - камни одетые в лёд и снег, да ледники, словно змеи, протянулись между склонов гор. Наибольший из них Уллу-Чиран (нам известен как Безенгийский) ниспадает аж до прекрасной альпинистской базы с одноимённым названием. Где-то через Джангитау проходит условно-половинчатый раздел стены. Западная её часть ниже и технически проще. И высота, и сложность, а с ними и спортивная привлекательность возрастают к востоку. Равновесие, как я уже отмечал, удел природы, а потому недостаток технических трудностей компенсируется неповторимостью и очарованием. Джанги двулика, ибо скрывает свою вершину снежно-ледовыми двойниками. Пока поднимешься до вершины весь изойдёшь. Опять же - своенравна, как все дамы. На гребне не разбежишься: и высота сказывается, и крутизна фирна не позволит. Да и внизу скорость ни к чему - нагромождение живых камней заставляет быть особо внимательным, также как настораживают следы от камнепадов на нижней части снежников, напоминающие чёрные пряди женских волос с бело-снежной проседью. Спуск по восточному вершинному склону ведёт в лабиринт скрытых трещин. Здесь не зевай. Казалось бы - всё просто, маршрут как на ладони, а на деле - обман: скалы зыбки, склоны хлюпки, гребень утомителен. Известно, что даме поверить - себя обмануть. Вот и попались мы на незамысловатых дамских соблазнах и хитростях. Не "в духе" была гора. При аудиенции вершина встретила нас резкими порывами ветра и накрыла покрывалом плотных облаков. Обманщица и интригантка, к тому же, сокрытая в паранжу, - суть её образа.
Странное совпадение. И совпадение ли? Практически все вершины Безенгийской стены, как впрочем и сама она, носят женские имена. Все признают их скверный характер и недоступность. Коварство их обличие, их удел. При этом величие и красота - столь притягательны, что затмевают их нарицательные черты. Всё как в жизни. В природе, как в женском характере: одно уравновешивается другим - противоположным, а в целом получается прекрасное создание. Мне кажется, исстари самым сложным и недоступным для людей вершинам дают женские имена неспроста. Это не людской каприз. Это заложено природой, её веление. Люди лишь реализуют данную природой психологическую установку.
Так, по литературе знакомо киргизское слово "тутэк" - современное название горной болезни, означающее злой дух, воплощённый в образе девушки. Она хотела, чтобы поклонялись исключительно ей. Отсюда ревность. Хотя ревность в той или иной мере присуща всем нам, но здесь диагноз особый: ревность возведена в абсолют. Обворожённые её обаянием люди заболевают "горняшкой", теряют разум, их одолевает недуг.
Примеры с женскими горными именами - не кавказский эксклюзив. Возьмём Алтай. Мой товарищ три десятка лет не может подняться на Белуху - главную достопримечательность сибирского региона, далеко не самую высокую и сложную из пройденных им маршрутов. Не пускает гора его и баста. Ведь восхождение - всегда борьба: кто кого. Хотя маршрут - не поле брани, но арена, на которой единоборство ведётся с учетом джельтменских начал. А в единоборстве с вершиной нельзя без взаимных уступок, иначе, даже при успехе, неминуем привкус горечи. Вот и на Белухе столкнулись два характера. Его характер не подарок и её противоречив: гнев сменяется милостью, красота - невзрачностью и серостью. Опять в едином лике противоположности. Или обратимся к Великим Гималаям. И здесь высшей точке Земли дано женское имя Чомолунгма, Джомолунгма или Сагарматха, что, как Вы помните, на местных наречиях означает "Богиня - мать гор". Богиня с характером круче некуда. К кому-то снисходительна и балует, а на большинстве восходителей либо оставляет отметки, либо отвергает напрочь, отправляя их в Вечность. Да, Эверест - это тоже она, но так назвали её полторы сотни лет назад по английскому капризу и для европейско-американского потребления. Таким образом соплеменники постарались увековечить имя своего соотечественника. Аналогично с исконно-историческим названием Денали. Мужское имя её (в стиле "а-ля президент") Мак-Кинли - из той же оперы, но прижилось не столько на Аляске, где расположена гора, сколько на основном материке пристрастной Америки и распространилось за рубеж. Южно-американскую смуглянку Аконкагуа - к мужчинам тоже не отнесёшь и характер под стать латиноамериканке: буйный и ветренный. В названиях иных вершин всех уголков Земли - опять таки доминируют женские имена. А как божественно звучат они (!): близкие нам кавказские - Ушба и Шхельда (от произношения которых аж дух захватывает); спокойные - Белалакая и Сулахат (профиль ёё - спящая девушка); крымская Ай-Петри и карпатская Говерла; воспетые с давних пор Килиманджаро и Фудзияма - олицетворение вечного идеала и духовной чистоты для африканцев и японцев; гималайские - Анапурна и священная для непальцев Ама-Даблан; альпийская - Су-Альто и индонезийская - Джая… Их сотни, но достаточно, остановимся, ибо тенденция, по-моему, налицо.
Эти и другие примеры свидетельствуют, что наши предки были ближе к природе и, по крайней мере, не меньше понимали в ней толк. Матриархат с её стремлением - повелевать, а иногда и повелевать абсолютно - не только основа жизнеутверждения природы, но и характерная черта большинства горных вершин с женскими именами. Горы - особый мир. Это мир горных соблазнительниц - обитель гетер. Ясно одно (ясно и спорно), что вершинам женское имя даётся свыше. В природе доминирует женское начало, а в горных названиях воплотились противоречивые черты женских характеров и образов. Гора всегда несёт на себе печать как горя и трагедии, так красоты и радости. В этом кроется подмеченное человеком воплощение контрасности природы. Тем они и заманчивы.
Но я отвлёкся. Между Джангитау и Шхарой расположены две горные достопримечательности: пик Шота Руставели и шхаринская пила. О второй я ещё скажу, а вот первый настолько незаметен, что и останавливаться вряд ли стоит. Если при взгляде снизу скальный контрфорс притягателен и логично венчается пиком Руставели, то с заоблочной высоты пик смотрится главным из серии жандармов шхаринской пилы. Сейчас пила окутана туманом. Там снег. Снег - в лучшем случае, скорее всего пурга. Всего то разница: к снегу добавляется ветер, а наяву всё меняется основательно. Нечто подобное накрыло нас в начале маршрута, когда вылезли на гребень Джанги. Пурга в горах экзотична и привлекательна лишь с экранов телевизоров, да в голливудских паранойях - фильмах типа "Вертикальный предел" или "Скалолаз". В жизни иначе. Кто связан с горами знают, что пурга - это когда из палатки не хочется не то, что вылезать и тропить путь, но и высовывать нос. Если пурга затянулась, то пребываешь в состоянии аморфности и далее неопределённости: лежишь и дёргаешься, и хочется, и колется… Ну, а пила как пила, вверх - вниз, опять вверх и так далее с неизменным набором высоты. При этом небольшие фирновые склоны и ледовые гребни, врастая в скальные породы, создают череду преград - жандармов. Обходить их не имеет смысла, проходишь в лоб, иначе "себе не в радость". Движение по пиле изнурительно и продолжительно, как испытание любовью на верность, с падениями и взлётами. Прохождение этих преград означает вхождение в мир её Величества Шхары. Это мир женской красоты, не подвластности и коварства. Войдём в него…
Смотрю и диву даюсь: пол стены и пол неба занимают два отрога этой горы. Склоны северо - восточного контрфорса в ледниках и карнизах. Один висит над другим как насупившиеся белесые брови великана. Стоит моргнуть и… двинутся массы белой смерти к подножью Шхары. (Летом снежная пыль обвалов доходила до самой хижины). Вид впечатляет и давит. Давит когда попадаешь в амфитеатр горного тандема Джанги-Шхара и проходишь по свежей границе сошедших лавин и обвалов. Всё окружение меркнет в величии висящих ледовых шапок и крутизне припудренных снегом скал этого тандема. Психика напряжена и от того, что подспудно, искоса, поглядываешь на перегиб хребта, где просматривается "бутылка" - та часть стены, на прохождение которой в последний год тысячелетия (сезон необычного потепления и повсеместных камнепадов) могли решиться лишь потенциальные самоубийцы. Слава богу, тезис - не лезь в бутылку - сработал: самоубийц не нашлось. Нижняя часть контрфорса - свод наклонных скальных гребней, смыкающихся вверху в единый гребень, накрытый ледовой шапкой. Смотрится мощно. С Австриек гребень, ведущий на главную вершину Шхары, напоминает покатый, преимущественно ледово-снежный бастион, выдвинувшийся вперёд. Эдакий танк, идущий накатом напролом. Он всё снесёт, всех подомнёт кто попадётся на пути. Ни перед чем не остановится. Ни перед кем - это точно. Хочешь не хочешь, но при выходе на маршрут включается психологический фактор: либо клиент "созрел" перед ликом Шхары и досрочно обречён. Либо настроился решительно и шансы пройти маршрут возрастают. Либо - либо. Без компромиссов. Как шекспировское "быть или не быть". Суета - враг восходителю. На Австрийках, спортивные планы крутятся вокруг Шхары, как в жизни - поведение мужчины во многом определяет женщина. Отмеченное касается и завершающей части Безенгийской стены - всё той же Шхары. Именно здесь гребень, отделяясь от основного, делает невероятный реверанс в сторону севера, как лихая танцовщица - в сторону зала.
"Прямое как струна", - вспоминали известные французские альпинисты Робер Параго и Яник Сеньёр слова своего соотеченника Жана Франко о западном ребре знаменитой Макалу - восьмитысячном гималайском гиганте. Они знали, что говорили. Они - горные ассы. На том ребре, особенно в зоне смерти, французы "наелись" сверх всего, что ожидали. Позволю себе провести некую аналогию: "гребень Шхары острый как лезвие кавказского кинжала". Таким не раз представал он предо мной с вершин Селлы и Варшавы, а ранее - с Дыхтау. Я печёнкой чувствовал, что там, на пятитысячном рубеже, сладко не будет, а остриё ребра "достанет" нас. Интуиция - моя верная спутница, и на этот раз не подвела.
... Мы шли уже не первый день. Усталость накапливалась. Сказывался недостаток акклиматизации: никуда не денешься - пять тысяч. Погода тоже не баловала, каждый день выбрасывая сюрпризы. Погода "сломалась" как и положено 13-го, в день нашего выхода. А гребень, метр за метром, выкидывал всё новые и новые сюрпризы: то мини карнизы, как белесые женские кудри, по обе стороны гребня - продукт снегопада и невероятных завихрений - приходилось срубать, а кое где к ним и "пятой точкой" прикладываться. То густой туман, редкое явление на подобных высотах, пудрил мозги и замедлял движение. В десятке метров от напарника остаётся размытое, уходящее в никуда, пятно. И гроза - время особых высотных технологий, когда в воздухе зависает запах серы, синтетика ощетинилась и шипит, а ледоруб жужжит. Кончик клювика ледоруба, нет - нет, да сверкнёт синевой разряда. Необычно всё это. Необычно и то, что на голове и в усах, кажется, будто "живность" завелась и… шевелится. Как ни странно, но внеземная грозовая симфония не столько шокирует, сколько отрезвляет. Острее чувствуешь и понимаешь, что жизнь необычайно хрупка, что палатка - укрытие символическое, а сам ты для природной стихии - мотылёк не более, которого ветром и волею судьбы занесло на заоблочные высоты. Как занесло, так может и сбросить. Благо, что не всё в руках Божьих. Кое что зависит и от тебя. Это "кое что" особо значимо и отдавать его в иные руки непростительно. От подобных мыслей растёт уверенность и авторитет, авторитет себя перед собой. Это тоже неплохо. Километровые бобслеевские трассы по обе стороны гребня только и ждут ошибки. Ждут, когда ты поскользнёшься: хочешь совершить безвизовый полёт в Грузию - бери крен вправо. Есть желание попасть в Кабардино-Балкарию - скользи влево. А поскольку скользить вниз нет желания, то, собравшись, пребываешь в напряжении.
Психика - "материя" подвижная, в стрессовых ситуациях нередко зашкаливает и подводит восходителей. Думаю, что именно в этом кроется основная причина трагедий на Шхаре. Вместе взятое - это и есть испытание Шхарой. К ней без психологической подготовки не подступись. Шхара, словно богиня, не приемлет скоропалительных решений по отношению к себе, требуя пристального внимания и осмысленных действий. Многоликость - отличительная черта Шхары. Но и это не всё.
Шхара - удивительная гора. История восхождений на неё полна трагедий. Гора киллер, гора убийца. Одновременно - гора красавица и соблазнительница. Она и отпугивает, и притягивает. На склонах этой жестокой горы нашли смерть многие горовосходители: наши и иностранцы, профессионалы и авантюристы. Мы понимали, что подняться на Шхару престижно. Здесь нет слабых маршрутов. Пройти маршрут без происшествий - удача. В данном случае удача - мерило мастерства. Гора уважает сильных духом и возвеличивает их до своего уровня. Но обратимся к скорбной статистике. Перед поездкой я ознакомился с ней на сайте об АУСБ "Безенги". Каждый пятый из погибших в Безенги встретил смерть на этом массиве. "30.07.95 г. Альпинисты МАИ … Погибли при спуске со Шхары…". "Баньковский М.Г., Дудкин А.О… Погибли при подъёме на З.Шхару…". Эти слова - предупреждение - начертаны на тех самых камнях у хижины Джанги-кош. Шхара своенравна. Если обратиться к восточному гороскопу, то, скорее всего, она воплощение львицы. Гора оберегает женское начало и хранит молчание по своим оступившимся мужским жертвам. Часть горовосходителей погребена под её снегами до сих пор. При этом ни одна из женщин здесь не погибла. Да, согласен, их ходило меньше. Однако факт остаётся фактом. И слава…женщинам! Нередко гора пребывает в гневе. Характер её становится гнусным и повелительным, поведение соразмерным обращению госпожи с рабом, а сама гора обличается в маску коварства.
Как ни странно, но причина гнева кроется в нас самих. Это итог нашего поверхностного и пренебрежительного отношения к горам. Да, прошлая школа альпинизма сломана. Многое стёрто из памяти невозвратно. Маразм, но и материальное разрушено. Была именно школа - как стройная система подготовки горовосходителей. И далеко не всё в ней следовало ломать. Достоинства в ней, несомненно, преобладали. А что пришло на смену? Теоретический и тактический дилетантизм, основанный на чрезмерной уверенности и абсолютном преклонении перед современными (и, часто, безусловно полезными) техническими новшествами, процветает безмерно. Бог создал горы, чтобы его принебесная обитель оставалась чистилищем землян и была доступной не для всех. Мы же устремлялись в горы повально: на машинах и мотоциклах под звуки рекламных фанфар, с авантюристами и дилетантами, став с ними беспардонно на "ты". Вдруг все захотели возвысится. Все и всё хотим покорять и покорять, принебрегая прописными истинами, что вершину, как и даму, покорить нельзя. Это аморальный аспект потребительской психологии, итог которой в условиях гор заранее предрешён: неуважение горы и, как следствие, людские трагедии - звенья одной цепи. Рано или поздно горы мстят нам, наказывая "покорителей" за "покорение". Это азбука гор. Грешно забывать прописные истины.
… Дело к вечеру. Смотрю на клешню шхаринского краба - место, вдоль которого метров четыреста мы дюльферяли, спускаясь на снежную подушку, и далее, через ледник, возвращались к хижине. Завтра там пойдут поляки. Наверное, они испытают те же острые чувства, что и я. Точнее - каждый из нас троих. В том числе и чувство прощания с горами. На календаре - конец лета - время завершения сезона. Альпинистские страсти поутихли. Кровь насытилась адреналином. Спортивные амбиции удовлетворены. Гетеры готовятся к зимнему покою. Пора нам тоже собирать шмотки и возвращаться в наш бренный и суетной городской мир.
…И до хижины добрался ветерок. Холодает. По телу бегут мурашки. Солнце уже не освещает склоны уникальной горной крепости. Красота её обрела иной лик: лик вечерней сказки. А в принципе, предо мной всё то же нагромождение снега, льда да скал, разбавленных лоскутком нахмурившегося неба, тёмными пятнами травянистых склонов с остатками потускневших и затихающих ручейков талой воды да обилием накрывающей всё дымки тумана... Это Безенги. Это и есть Звёзды Безенги, а точнее всего лишь часть созвездия вершин Безенгийской короны, каждая из которых имеет свой неповторимый лик и характер. Сейчас горы нахмурены, но даже в гневе они привлекательны. И лишь на другой стороне хребта, в северном отроге, на фоне тёмного неба стройная красотка со скальными грудями вершинных башен всё ещё нежится в теплоте последних лучей заходящего солнца. Хороша Дыхтау, одетая в золото солнца. Хороша и соблазнительна… стерва. Как, впрочем, и остальные вершины. Вы стали нам ближе. Мы стали ближе. А близких не забывают. Мы обязательно вернёмся к Вам Звёзды, Звёзды Безенги.

Автор текста и фото: Вадим Алферов, г. Воронеж