ИЗ ИСПОВЕДИ АЛЬПИНИСТКИ

ИЗ ИСПОВЕДИ АЛЬПИНИСТКИ. ПОПОВА ИЯ АЛЕКСЕЕВНА

Эта статья написана мною не как историко-хронологический отчет о «карьере» альпинистки, а я ставила перед собой цель рассказать о роли альпинизма в моей жизни не только, как спортсменки, а скорее – как человека. Рассказать о каких-то интересных встречах в горах, о достойных людях, о нестандартных ситуациях, которые повлияли на моё мироощущение и мировосприятие. Рассказать в какой-то мере и о себе, своих размышлениях. Естественно, что не только альпинизм формировал меня, как личность, но в альпинизме всё звучит ярче, сильнее и проникает в душу гораздо глубже и остается надолго, может быть навсегда…. «Здесь вам не равнина – здесь климат иной…», - возможно, так воспринимаю это только я…

БЕЗЕНГИЙСКОЕ СЧАСТЬЕ
В 1967 году я 80 дней отработала командиром отряда разрядников в Альплагере «Дугоба». В моем отряде обучались инструкторскому ремеслу ребята со сборов 1958 года, только тогда они были просто разрядниками. И снова я радовалась общению с ними: жизнерадостные, остроумные, сообразительные, быстро и легко обучающиеся, а главное – всегда готовые придти на помощь. Запомнилось, что мы в первый раз надели на головы каски, раньше носили шерстяные шапочки. И это нас, веселых дурачков, очень смешило: камешки стучали по каске, и мы спрашивали друг друга: «Это тебя стучит по голове или меня?..»
А в 1968 году я поехала снова на Кавказ. На этот раз меня «занесло» в один из самых холодных, дождливых и сложных районов Центрального Кавказа. Позвал меня туда Илья Александрович Мартынов – начальник учебной части альплагеря «Безенги». Поселили меня в только что отремонтированную, маленькую комнату, расположенную на чердаке под крышей длинного деревянного дома. Моросил дождь, дом утопал в низкой облачности. Было холодно и как-то очень грустно. Я думала, сидя на сетке железной незастеленной кровати: «Надо же, могла ведь поехать работать в солнечные и теплые лагеря!». Пишу я об этом, чтобы напомнить и себе и, может быть, кому-то еще о том, каким неверным может быть первое впечатление, принятое за обобщение. Дело в том, что прошло совсем немного времени – закончился дождь, появилось солнце и тепло. Пустая некогда комната наполнилась моими вещами, в ней стало уютно, не заставили себя ждать и первые гости – инструктора. На столе появился чай, потекли разговоры, рассказы, послышался смех…. Я поняла, что здесь мне хорошо.
В альплагерь «Безенги» приезжали только спортсмены, имеющие третий разряд по альпинизму (и выше). Этот альплагерь был совершенно непохож на «новичковые» лагеря, где работа инструкторов была им не в тягость. Здесь же трудиться инструктором у разрядников было: ох, как непросто! Не говоря о сложных климатических условиях, замечу, что все объекты для восхождений были классифицированы по сложности «по высшему разряду»: если был маршрут 3 к/тр., то он был именно 3 категории без всяких натяжек, еще практически все маршруты были комбинированными: скалы - снег - лед. Это значило, что участник восхождения должен быть подготовлен для безопасных действий на любом рельефе. Еще это значило, что инструктора должны были уметь делать все это без сучка и задоринки.
В сезоне 1968 года инструкторов в лагере катастрофически не хватало. Но те, кто приехал – были сами хорошо обучены. Порядки в этом альплагере всегда были демократичными: инструктор даже подумать не мог о том, чтобы как-то неуважительно общаться с участником. Только в «Безенги» характеристику, которую по окончании смены пишет участнику инструктор, полагалось обсудить на собрании всех участников отделения. Получив эту практику, я пронесла её через всю свою дальнейшую работу тренера, хотя часто встречалась с сопротивлением других инструкторов. Поддерживал такую атмосферу Илья Александрович Мартынов, хотя сам он бывал иногда очень резок, что не мешало при этом ему быть справедливым. В общем и целом мне в этом альплагере все было по душе. И я честно, с большой отдачей трудилась.
В «Безенги» приезжали не только большие спортсмены – альпинисты, но просто – очень интересные люди. Невероятно увлекательно и познавательно было общаться со всеми ребятами команды, приехавшей из Новосибирского Академгородка: образованные умники, веселые и остроумные. Они могли поддержать (или начать) разговор на любую тему: хоть тебе альпинизм, хоть тебе Евтушенко, хоть тебе сонаты Бетховена, хоть тебе Пикассо, хоть тебе какие-то политические вопросы (тогда это было внове) и т.д. Вечера, когда мы встречались в лагере в дни короткого отдыха, пролетали моментально.
Сезон 1969 года в «Безенги» начался с того, что работать инструкторами приехали старые «Безенгийцы» – И. Кудинов, Ю. Саратов, Б. Левин, Г. Аношин и др. – все это были Мастера Спорта по альпинизму. Не забыли «Безенги» и прошлогодние инструктора – И. Куркалов, А. Бабинин, Ю. Голуб,
Их отличительной особенностью было то, что все они имели звание или КМС, или МС по альпинизму. Их было много, но, всё равно, недостаточно для того, чтобы работать, не нарушая «Правил проведения альпинистских мероприятий». В отряде третьеразрядников должно было быть 5 отделений по 5 человек. Мне пришлось руководить отрядом из 10 отделений, но, что было просто замечательно – командирами отделений были только КМС и МС.
Не скрою, что у многих из этих отличных альпинистов, опыт работы инструктором был очень небольшой (или его не было). В отряде сразу установились очень дружелюбные отношения. Я быстро поняла, что должна не контролировать, а помогать, о чем я прямо и сказала своим инструкторам. Все согласились, что мы должны вместе хорошо выполнять свою работу. Мы и выполняли её весьма успешно. Как-то очень быстро все передружились, радостно работали и отдыхали вместе. А, уж, кофе или чай пили с огромным удовольствием! Жаль только, что наши отдыхи были такими короткими! Помню, что у Игоря Кудинова был день рождения, он тогда уже работал не со мной в отряде. Вечером те, кто был «не на работе», решили собраться в комнате Игоря (он был в лагере с женой – Анютой). А мой отряд должен был в этот день выходить на «Австрийские ночевки» для ледовых занятий и восхождений. Какой ужас!!! Как хочется побыть с друзьями!!! Я отправила отряд с понимающими инструкторами, а сама с В. Целовахиным осталась в лагере. Вечер мы провели с друзьями, а ночью пошли на «Австрийки». Когда мы с Целовахиным находились уже на последнем моренном взлете к ночевкам на «Австрийках» – мы увидели, что к нам навстречу вдруг быстро стал спускаться Игорь Дудченко. Сердце ёкнуло: в «Безенги» по склонам бежали только, если что-то случилось…. А Дудченко бежал с двумя кружками горячего чая! Вот таким был наш Игорь Дудченко!...
Мы пришли к общему подъему и, как ни в чем не бывало, приступили к своим обязанностям. Уж, не знаю – разгадал ли И. Мартынов нашу хитрость, но в любом случае – он ничего мне не сказал...
На следующий сезон И. Мартынова по каким-то причинам (их не знаю) на посту начуча сменил Игорь Кудинов. Мой статус командира отряда третьеразрядников сохранялся еще три или четыре года, и сотрудничала я с разными инструкторами.
Не могу не отметить, что я, как показывает упрямая статистика, сама того не замечая, более результативно контактировала с «мужиками»: как-то само собой получалось, что отношения с ними были более дружественными и легко устанавливались. Возможно, это подсознательно срабатывало мое женское начало. С женщинами я работала хорошо, но практически всегда с каким-то внутренним напряжением. Женщины – это, как правило (бывали и исключения), эмоции, непредсказуемость в мыслях и, как следствие, в поступках, это большая вероятность обид и недосказанностей, умение домыслить в моих словах то, чего я и не думала, и не говорила, и прочее в этом ключе. Мужики, может быть, и грубее, но чаще они мне казались проще в общении, без некоего подтекста, прямее и искреннее, что не всегда обеспечивало обязательную комфортность. Но зато честно! А, возможно, я без особых «заморочек» как-то умела до них «достучаться». Теперь, когда я много лет занимаюсь Соционикой (направление в психологии), я могу это своё предпочтение объяснить научно, но об этом когда-нибудь в другой раз…Знаю только, что и Жизнь (Судьба, Бог и пр.) мне в этом моем предпочтении всегда помогала.
С каждым годом ходить даже на простые восхождения, идти с грузом на походы мне становилось труднее и труднее, потому что моя жизнь складывалась так, что уделять много времени физическим тренировкам, я не могла. Однажды на восхождении третьей категории сложности я вдруг поняла, что во мне дрожит какой-то непреодолимый страх. Не могу осознанно сказать чего я боялась. В голове пронеслись варианты: подвести кого-то, задержать движение группы, недостойно выглядеть (как инструктор), возможность аварии из-за меня или со мной, а у меня сын, старая мама... В общем, я поняла, что ходить на восхождения – это рисковать собой и другими. Такое недопустимо! А как об этом сказать кому-то...? Как объяснить, если не могу этого сделать себе? Вопросов много, а разумных ответов нет… И тут, как бывало уже не один раз, жизнь мне послала счастливый вариант: Кудинов предложил работу в качестве его помощника по Учебной части.
Сделаю отступление. В 1973 году в «Безенги» приехали гиды из Швейцарии. В те времена приезд в «наши» горы иностранцев было делом редкостным. Они прилетели в сопровождении В. Шатаева - представителя Спорткомитета от альпинизма. Швейцарцы в основном были высокого роста, красивые (так мне казалось тогда) и, самое главное – необыкновенно приветливо-улыбчивые. Я уже не помню на какие горы они сходили. Но прощальный вечер был очень теплым и дружественным. А меня все мучил вопрос: «Должна ли я по приезду в Ташкент докладывать о своих контактах с иностранцами в первый отдел Института Ядерной Физики АН УзССР?». Там я выполняла работу по «закрытой» теме – «радиационная стойкость твердых ракетных топлив», и любые контакты с иностранцами подлежали отслеживанию соответствующими органами. Такие были времена…
В должности помощника начуча я и проработала до 1976 года. Была ли от меня польза на этой должности? Думаю, что была. Потому что я знала механизм работы всех служб лагеря изнутри. Я могла, не загружая Кудинова, сама решать какие-то несложные вопросы (Кудинов доверял мне), как учебного, так и хозяйственного плана. Только однажды я сама поставила себя в скользкое положение. И мне этого не простили. Это было в 1976 году, в году, когда погибла, практически, вся команда Игоря Дудченко (вместе с ним). При спуске с п. Пушкина они попали в лавину. Их всех нашли под спусковым кулуаром. Для нас это было трагедией, потому что Дудченко много лет работал в «Безенги» инструктором, его ребята тоже росли в Безенги. А я все эти годы дружила со всеми его ребятами, но особенно с Дудченко. У них была компания – И. Дудченко, А. Бабинин, Ю. Голуб – они ко мне относились с большим теплом, как к сестре: рассказывали о своих семьях, своих детях, своих радостях и бедах. Все вместе мы ездили в гости к Игорю в Грозный. Потому для меня гибель Дудченко была огромной потерей…
Почти в конце сезона (уже после аварии на п. Пушкина) на тренерском совете (я была членом совета) обсуждался вопрос восхождения инструкторов на вершину Мижирги – маршрут в обычных-то условиях очень сложный и опасный. При голосовании – объективно опасен маршрут или нет – голоса членов тренерского совета разделились поровну, не проголосовала только я. Я понимала, что Кудинову этот «геморрой» ни к чему, что только-только вертолет увез тела ребят группы Дудченко, что уже практически конец сезона. Я проголосовала «объективно опасен», хотя по своему спортивному статусу (я не имела сложных маршрутов в Безенги) должна была воздержаться. Но, как говорят, если бы я была такой умной сейчас, как моя жена потом…В тот момент я оказалась неумной, обеспечив себе недоброжелателей.
Больше я в «Безенги» не работала…. Было очень грустно…. Я любила Безенги, как альплагерь, как район. Таких гор на Кавказе просто нет, я любила людей, с которыми работала…
Работа в этом альплагере добавила в мой арсенал тренерских знаний столько всего, мне ранее неизвестного, что в дальнейшем я могла, как инструктор, не страшиться никаких неожиданностей. Именно в «Безенги» я увидела и приняла на вооружение необычайно рациональную и грамотную тактику проведения спасательных работ. Только тут я научилась правильной методике работы с инструкторами и участниками на ледовых склонах. В «Безенги» я подружилась с семьей Юры Саратова. Эта дружба обогатила меня во всех отношениях. Да всего и не перечислить…
- - -
Автор: Попова Ия Алексеевна родилась в городе Курске в 1932 году в семье военнослужащего. Училась в школах разных городов из-за переводов отца по роду службы. Окончила среднюю школу в Ташкенте в 1949 и поступила на химфак Ташкентского Государственного Университета (ТашГУ), который окончила в 1955 году. Работала лаборантом на химфаке ТашГУ, преподавателем химии в Ташкентском Медицинском Институте, м.н.с. в НИИ Санитарии, в Институте Ядерной Физики АН СССР – ст. инженер, руководитель группы.
Первое восхождение совершила в 1951 г., завершающее – в 1996 г., как рук., ст. тренер сбора Альпклуба имени В. Рацека. МС СССР – 1958 г. Инструктор 1 категории – 1980 г., проработала (с 1952 года) – 45 лет: в альплагерях около 900 (20-дневных) смен, в т.ч.: начуч а/л «Дугоба» в 1960-1961 гг., в а/л «Безенги» – 9 сезонов (1968-1976 гг.). «Служила» в а/л «Узункол», в а/л «Уллу-тау», в а/л «Джайлык», работала рук. сбора разрядников по коллективной путевке в а/л «Каракол», «Варзоб», «Кок-су», «Ак-су»; на методсборах по подготовке инструкторов на Кавказе 1980-1982, 1987, 1989, 1991 гг., тренер – преподаватель. Руководила секций альпинизма Ташкентского Обл. Совета ДСО «Буревестник», а позднее – Альпклуба им. В. Рацека – в сумме, непрерывно 40 лет. Ветеран альпинизма СССР (уд. № 659) – 1988 г.

- - -
Источники: Альпинисты Северной столицы и Climbing. Форум
Читать всю статью "Исповедь альпинистки. Попова Ия Алексеевна"
Фото: Из семейных архивов И.Поповой