ЮРИЙ САРАТОВ: 59 ЛЕТ В БЕЗЕНГИ

В этом году мы отмечаем юбилей альплагеря. 60 лет «Безенги» гостеприимно встречают альпинистов – российских и иностранных.
За эти годы судьбы многих людей оказались тесно переплетены с жизнью лагеря. Об этих людях и их восхождениях мы хотим рассказать в серии материалов здесь, на Риск.ру. И начнём с публикации интервью с практически бессменным заместителем директора по учебной работе АУСБ "Безенги" и начальником КСП Юрием Саратовым, который 5 января отметил своё 85-летие.
Проиллюстрировать материал удалось прекрасными фотографиями Кирилла Иванова.
-
Когда жизнь связала вас с Безенги?
В 1960-м году.
Практически в самом начале существования лагеря.
Из всех директоров я только одного не знаю, который в 59-м был, единственный год. С остальными я работал.
-
Можете рассказать, как это было в то время, когда вы впервые попали в Безенги?
Тогда лагерь принимал только участников со вторым разрядом, он был полностью спортивным. И я накануне в альпиниаде МВТУ и МГУ закрыл второй разряд, и меня пригласил в Безенги мой приятель, Гаврилов Борис, он к тому времени был мастером спорта, инструктором в лагере. И я с московским сбором туда попал. Жили в палатках. Там, где у нас сейчас банно-прачечный корпус, там столовая была.
-
А ходили тогда куда?
Тогда Тёплый угол был неизвестен. Я в первый же год, в 60-ом году, трижды сходил на 3900. Тогда не было такого порядка, чтобы сразу на несколько восхождений выходить… Сходил на одно восхождение – и в лагерь, на второе сходил – в лагерь. В первый раз я пошел туда за 2Б, пик Скальный, тренировочное восхождение, первопрохождение. Второй раз – на Уллуауз по западному гребню, который сейчас 4А, тогда он стоил дороже. А Коштан стоил дешевле.
-
Это горы так изменились или отношение к классификации?
Изменилась классификационная таблица. Второй поход был туда за Коштаном. 4А он тогда был. А чтобы по тому же самому пути не лазить туда-сюда, бы решили в Думалу спуститься. Первый раз попал в Думалинское ущелье, сделали кольцо.
Там было интересно. За годы депортации балкарцев с 1944 по 1957 г. ущелье успело стать диким. Троп не было, мостов не было. И мы топали по левой стороне, переправились через Укю, попали в овринги, пошли вдоль реки, а надо было под скалы вверх подниматься, только потом выяснили, что там дорога проложена. Сходили прогулялись, получили удовольствие.
Лагерь принимал тогда 80 человек, 8 инструкторов было, но неорганизованных альпинистов не было, в основном были сборы, наш сбор, московского городского совета, ленинградские почти все время приезжали. В то время лагеря принадлежали добровольным спортивным обществам.
-
Кто тогда руководил лагерем?
Лагерем тогда руководил бывший военный Байсиев Рамазан Умметович, это второй директор, первый был в 59-ом, я его не застал, а потом 2-3 года был Байсиев, а потом его сменил Рахаев, с 63-его года. Пока Рахаев не ушел на пенсию, он многое построил. Байсиев тоже немного построил: те домики, где бухгалтерия старая, КСП старый. А Рахаев уже построил большую столовую, корпуса спальные, первый и второй.
-
В какой момент в лагере начали появляться самостоятельные группы?
При Рахаеве уже, он пришел в 64-ом. Появились новичковые смены, июньская и сентябрьская. А в 82-ом пришёл Моллаев, потом Ваха Токлуев покомандовал с 93 по 94 годы, одну смену в 95-ом начальником был Аллахберди Ахкубеков, а в середине сезона того же года пришёл Алий Анаев. Пожалуй, на Моллаева легли самые тяжелые годы, когда ВЦСПС прекратил своё существование, Управление альпинизма тоже приказало долго жить.
-
И он тащил всё?
Он и я. Я тогда на двух креслах сидел почти 10 лет.
В 77-ом году я стал начальником КСП, то есть еще при первом начальнике Управления альпинизма, Каспине. В доме, который стоит внизу, я жил, командовал, у меня склад был. Кроме того, договорились с Каспиным, что начспас лагеря переходит в мою компанию как инструктор КСП. Также мне полагался врач, шофер, радист, автомобиль. Это все я отдал директору, он вёл всю административную деятельность, хотя счета были разные и в бухгалтерии одновременно проходили счет КСП и лагеря. Но потом всё полетело кувырком. В 85-ом дом отобрали. Моллаев поселил там иностранцев. В средней Азии был иностранный лагерь, он хотел и у нас так сделать, но он просуществовал только 1 год.
Мы переехали во второй коттедж.
-
А почему не получилось дальше международный лагерь развивать?
Иностранцев Безенги перестал интересовать, все поехали на Эльбрус и в Азию за семитысячниками.
-
Получается, более техничные восхождения основную массу приезжавших иностранцев не интересовали в то время, и сейчас тоже не интересуют?
Да, вот, например, в этом году у нас только немцы сходили более-менее интересный маршрут – 5Б на Дыхтау, а остальные всё по мелочи.

А сейчас что из сложных маршрутов в основном ходят в Безенги, если принять во внимание состояние маршрутов и ситуацию с границей?
Мало ходят, по моему отчету всего на всего три «пятёрки Б». В прошлом году больше, около десятка. Ходят в основном двойки и тройки.
-
Альпинисты просто заинтересовались другими районами, или состояние маршрутов не позволяет? Я понимаю, что многое зависит от условий конкретного месяца на конкретной горе, но если в среднем по больнице?
В основном народ трется в Тёплом углу, даже на Джанги-Кош мало ходят, на 3900 отдельные группы только и то чаще всего туда просто спускаются с Уллуауза, а так, чтобы сбором, как раньше, выйти на 3900 и ходить оттуда всякие «тройки», этого почти не стало.
-
Насколько состояние маршрутов поменялось? Всё в основном ходибельное?
Нет, очень многие северные маршруты пришлось закрыть из-за камнеопасности, в том же Укю вся северная стена того же Урала: 3Б на Малый Урал, 4А на Восточный Урал, 4Б и 4А на Западный Урал через седловину между Восточной и Западной, 4Б по «Крабу», Рябухинская, 4Б траверс. Пять маршрутов. А осталось: на Малый Урал, 4А, ещё ходят, на Восточную и траверс, а два маршрута пришлось закрыть совсем, на седловину теперь нужно не как раньше по островам выходили, а смещаться влево сначала под Малый Урал, а потом уходить на седловину.
-
То есть они ни в какое время года не доступны теперь?
На перевале, на Архимеде, в том году камнем практически убило человека. Не вовремя пошли на спуск туда, обычно мы загоняем всех по двойке спускаться, а это туристская группа – сама себе командует, стала спускаться по пути подъёма, а одно дело утром, когда все заморожено, можно подниматься, а днём, когда все раскавасилось, вот и поймали камушек. В общем, не всякие маршруты можно теперь ходить.
-
К тактическим навыкам группы требования теперь выше?
Да и к нам тоже: предупреждать, ставить условия, где спускаться можно, где нельзя, когда выходить можно, когда нельзя, тот же самый Архимед 3Б по Арбузу: практически весь низ растаял, в тёплую погоду бьёт, зимой сходили на новый год, группа сходила, а летом не получается, нужно ждать ночь морозную, а кто же ждать будет? Можно не дождаться.
А ждать наш народ не умеет.
Если есть выбор, так чего же ждать, если маршрут по этому Арбузу не получается, то пойду по другой «тройке». Там кроме него ещё три штуки есть.
-
Если вернуться к вопросу о безопасности, насколько отзывчивы другие группы к терпящим бедствие?
Никто не отказывался.
-
А вертолёт вызывали в том году?
Да, нам очень помогает, во время практически всех спасательных работ эвакуацию выполнял вертолёт, переноской перестали заниматься.
-
Прилетал МЧСовский вертолёт или HeliAction?
И тот, и другой. Потому что МЧС не всегда могут, порой они оказываются заняты, иногда условия не те, или квалификации не хватает. Вертолёты у них разных классов.
-
В этом году «Безенги» 60 лет.
Не только у нас юбилей, «Узунколу» тоже, кажется, 60 лет.
-
Но между тем и другим лагерями разница разительная.
Затухают потихоньку и «Уллутау», и «Узункол». У нас тоже в прошлом году меньше народа было. В позапрошлом году 1200 числится человек за сезон, а в прошлом меньше, 800.
-
А с чем вы это связываете?
Народ перетекает в Грузию. У нас закрыли Безенгийскую стену пограничники. В прошлом году мы пытались отбиться, и ничего не получилось, может, в этом году удастся. Из-за этого иностранцы многие не едут к нам, а едут туда. Сборов было мало в прошлом году, всего два, Самара приехала и Ситник, со своей школой.
-
То есть иностранцы, которые раньше ехали в Безенги, теперь едут в Грузию. И не только иностранцы.
Да. А кроме того, у нас, например, маршруты категории 6Б в России есть на Шхаре да на Ерыдаге. И вот «шестёрка» по Западной стене Шхары оказалась закрыта.
-
У любой медали две стороны. С коммерческой точки зрения, лучше, конечно, когда народу больше.
Директору хорошо, когда больше. А нашей службе легче, когда народа меньше. У меня в позапрошлом году во время связи до 40 групп было, это пока всех опросишь!!!..
-
Весь день, небось, на связи...
-
Минувшим летом лагерь понёс потери инструкторского состава…!
В Азии в авиакатастрофе два человека наших погибло – Абросимов и Барабанов. А доктор Виктор Николаевич Дубина до сих пор в больнице.
-
Пожелаем ему скорейшего выздоровления. Александр и Тимур были хорошими инструкторами, любили Безенги. Их не заменить. Но руководству лагеря придётся как-то восполнить этот кадровый пробел. Есть желающие вообще работать в лагере инструкторами?
«Старьё» в основном осталось, школа выпускает молодых, но на работу в альплагеря мало кто из них идёт.
-
А на стажировку в Безенги не остаются?
Остаются на стажировку, и в прошлом году из-за того, что народу было меньше, у нас всё получилось.
-
Кто-то из сильных спортсменов, кто часто приезжает, реализует проекты в Безенги?
Сейчас этого нет, «Безенги» во многом стал учебным лагерем. В том году Самара в основном молодежь «обкатывала», крымчане, Ситник, привозили свои сборы.
-
А зимой, в межсезонье?
На новый год народ был, московские ребята хотели на Уллуауз взойти. Но снег выпал и подходы стали лавиноопасными. Безенгийскую стену иногда пробуют пройти. На самом траверсе лавиноопасности нет, а подходы, повторюсь, могут быть опасными. На одну группу сошла лавина с Семеновского, когда они уже прошли маршрут и спустились от Джанги-Кош к повороту. Их присыпало, но откопались.
-
Вы, наверное, почти каждую группу в лагере знаете, много историй помните. Не только про лавины и несчастные случаи.
Могу курьезный случай рассказать. Поднимаюсь я в Укю, к себе на Голубятню, народу много было, ещё при советской власти, Рыскин повел группу на 2Б Малый Укю и рухнул где-то там. А с другой стороны другая группа с лагерным доктором спускаются с перевала Урал, когда ещё можно там было спускаться, и тоже что-то у них случилось. Отсюда приводят Рыскина, оттуда несут доктора в акье, и все они сходятся к Голубятне. Доктора принесли, и кто-то кричит: «Поднесите доктора к больному!» (смеётся)
Ещё один случай сейчас вспомнил. При Рахаеве начальником учебной части был Виктор Васильевич Жирнов, иностранцы тогда у нас бывали. Японцы, по-моему, приехали и пошли, у них спрашивают, какие планы, они говорят: Дыхтау, Шхара, Коштан-Тау. Он говорит: «Сходите пока на Ляльвер». Пошли. День нет их, второй нет. Какая-то группа оттуда приходит, её спрашивают, не видели ли они японцев. Те отвечают: «Да они Ляльвер штурмуют». Вернулись они в лагерь, на Коштан «четвёрку» пошли, один нырнул в широкую трещину, утащил второго. Спасать надо, народ схватил акью, прибежали, схватили японца и в лагерь, поставили акью около столовой, а там как раз обеденное время. Он встал и такой: «Сыпасибо, сыпасибо»...
Ещё лет через 10 после этого на леднике Жора Аношин нашёл японские часы. Подарил своей супруге. Она врач, Ольга Макаровна. Не многие из моей компании остались в живых. Пожалуй, Жора только остался. Уходит народ потихоньку. Представляешь, 85 лет.
-
85 лет, большая часть которых прошла в горах, в удивительном районе, который Юрий Сергеевич знает, как свои пять пальцев. К сожалению, «очереди нет», так говорит Саратов, если спросить, есть ли желающие его сменить на посту. Но мы хотим верить, что лучшие традиции лагеря подхватят люди, так же, как и Юрий Сергеевич, влюблённые в это место.
- - -
Интервью. Источник risk.ru
Автор фото: Кирилл Иванов